Один литературовед, родившийся в последний год жизни Сталина, однажды выразился такой фразой: «На Хемингуэе выросло поколение с новым отношением к женщине - не советским, не пуританским».

Немногие вышедшие из страны советов люди способны были понять смысл этой фразы, ведь не может же отношение к женщине быть излишне трепетным, чересчур обремененным тягой к идеалу! Но жизнь и опыт показали, что такое случается довольно часто, особенно среди интеллигентных людей. В этом смысле Хемингуэя может понять только очень взрослый и опытный читатель, способный уловить все малейшие движения душ его героев по одним лишь жестам, мимике, редко брошенным словам. Настоящим нонсенсом является то, что у нас в России этого писателя относят к подростковым прозаикам. Сам Хемингуэй поклонялся «культу опыта» - и сам охотно притягивал трудные жизненные ситуации, и своих героев ставил перед проблемами, из которых не существовало «советских и пуританских» выходов.

Например, какой из себя человек Роберт Уилсон - герой рассказа «Недолгое счастье Фрэнсиса Макомбера»? Вроде бы этот охотник, вызвавшийся стать проводником, плохой – ведь он спит с женой богатого клиента, а та делает это, чтобы через унижение утвердить свою власть над трусоватым мужем. Но, вместе с тем, именно благодаря Уилсону слабак Фрэнсис Макомбер из недоростка превращается в мужчину - очутившись наедине с несущимся на него буйволом, он стреляет, впервые в жизни приняв решение самостоятельно. Эта смелость становится возможной, потому что сложилась ситуация, «когда необходимо действовать и нет времени поволноваться заранее». Изменщица понимает, что при таком муже ее вольной жизни не будет, убивает Макомбера подстроенным «случайным» выстрелом из ружья. Где здесь грех и где здесь благодать? Все вперемежку. Как это часто бывает у Хемингуэя, здесь действуют слова апостола Павла: «Когда умножился грех, стала преизобиловать благодать».